Наше знакомство с Иваном Васильевичем началось у калитки его дома. Я увидела морщинистую шею, складки усталости в уголках рта, а в глазах – веселых чертенят. Вошли, он сгреб большими руками с дивана приготовленный архив, но в его движениях чувствовалось какое-то смущение: «О чем говорить-то будем?» Оживился, когда стал перебирать старые фотографии, памятные адреса, многочисленные дипломы, Благодарственные письма, грамоты. 

        Эта благодарность - за памятник на старой городской площади первопроходцам-нефтяникам, еще одна - за наставничество, следующая - лучшему рационализатору города, и так – добрый десяток за безупречный труд мастера. Тут же Похвальный лист старшему матросу Стенину. Опять-таки за безупречную службу. Главное в своей жизни Иван Васильевич совершил: построил дом, посадил сад, вырастил сына Леньку (он буровик), у него два внука, оба инженеры-электрики.

        В глаза бросились два портрета: один, сделанный карандашом, другой – фотографический. С первого на меня смотрел бесстрашный покоритель морей, герой Жюля Верна. На втором – такое же сильное лицо, но в нем на первом плане – ясный взгляд  доброго человека. Спрашиваю собеседника об их происхождении:

         - Окончив семилетку, до армии работал в учхозе. Призвали, два месяца мурыжили то в Сызрани, то в Казани. Ближе к весне отправили в Советскую Гавань. В Хабаровске отдал свое пальто и кирзачи полураздетому человеку: пожалел его. Но даже в грязных опорках, полуголодный (еда – сухари, смоченные водой) в кино на торпедный катер бегал. Тут уж «старики» меня пожалели: за полтысячи ведер воды для чана дали фуфайку, старые сапоги. В них-то забрался согреться на трехкубовый бак, где, разомлев от тепла, задремал. Проснулся, а фуфайка-то подо мной тлеет! Как не свалился в бак да не ошпарился!..

        Вскоре приключения новобранца закончились долгожданными бушлатом, тельняшкой, бескозыркой и присягой. Дальше была безупречная шестилетняя служба в радиоразведовательном отряде (МРРО) и строительство домов, благо опыта набрался еще на учхозовских фермах. Да и чертежи юноша читал без «запинок», в чем убедились отцы-командиры, отправляя его в офицерский городок. За добросовестную службу он дважды был в отпуске. Всякий раз, кроме подарков, вез деньги матери. Впрочем, с детства  все заработанное он отдавал ей, и ему всегда было дело до людских нужд. Как в случае с будущей женой.

         После демобилизации краснофлотец «зайцем» совершил турне: побывал в столице, заехал к родственникам в Горький, где и познакомился с красавицей Машей. Заглянул к ней. Наметанным глазом увидел, что покосившийся домишко требует рук. И с осознанием того, что братья у нее  до работы отнюдь не жадные, взялся за дело: за неделю отремонтировал соломенную крышу избушки, заменил подгнившие половицы, поправил двери, табуретов из липняка наделал…   Вернувшись на родину, понял, лучшей девушки ему не сыскать. Чтобы она побыстрее переехала к нему, дал телеграмму: «Выбили глаз. Лежу в больнице». Через пару дней на пороге стояла перепуганная Марья: «Принимай, мама. Вот тебе и невестка».

          В конце службы друг-художник нарисовал это обветренное мужественное лицо. И сфотографировался он тогда же. В наших представлениях моряки – сильные, бесстрашные люди, склонные к авантюрам. Что уж говорить! Флибустьеры! Это вырисовано карандашом на портрете. А еще они великодушны: таков Стенин на фото. Но оба произведения говорят именно об Иване Васильевиче. 

          Принято романтизировать мореходов: «морские  волки»: орлиный взгляд, непременная трубка  и кружка рома. А ведь Стенин за свою жизнь не выкурил ни единой папиросы, поднимал символическую рюмку лишь в большие праздники. Хотя находились те, кто предлагал и выпить, и закурить. Но Иван всегда твердо стоял на своем, знал, чего он хочет от жизни. Вот молодым еще один урок целеустремленности, верности себе от ветерана.

       Иван не бегал от работы, работа тоже от него. На  ноябрьские праздники пришел состав с буровицким клеем, и его надо было срочно разгрузить. Кто в такие дни это сделает? Конечно, Стенин: «Собирай бригаду. Надо кран, машины – заказывай, все будет». Иван - на базу техснаба, огляделся в своем тупике: «Ага, откос хороший…». За час поскатывал бочки, оформил возврат и отправку вагонов. Вернулся начальник, сурово так: «Чего один тут стоишь, где люди, кран?  Почему не работаете!?»…

        - Да все сделано,  и платформы уже ушли. Слушай, ты на грузовике, дай я съезжу к своим в Кинель, полуторку от матери заберу».

        По рукам ударили и отправились в дорогу: оказалось, начальнику позарез надо в Бобровку. Все бы ничего, но на обратном пути машина заглохла. Что делать? Снег кругом, морозно, пустынный полустанок. И – электричка на подходе. Недолго думая, Иван с помощью прохожего затолкал-таки буренку в тамбур. Корова ревет, норовит рогами поддеть пассажиров (вагон был переполнен возвращающимися из гостей людьми). И тут как тут ревизоры в сопровождении милиционеров: «Предъявите билеты».

        - Вот мой, пожалуйста.

        - А на корову?

        - Так ведь на нее не дали, в кассе заявили, что только на собак и птицу могут продать.

Говорят, до сих пор железнодорожники со смехом вспоминают об уникальной транспортировке крупнорогатого скота в пассажирском поезде…

       Должность инженера-снабженца не нравилась Ивану Васильевичу, и он, как только  окончил учебу на вечернем отделении нефтяного техникума, перешел в механики. Тогда у нас буровики внедряли электробуры, но без желанного успеха. Станки ломались - подолгу простаивали буровые. В общем, одни убытки принесло это новшество. Также невесело обстояли дела и в других нефтедобывающих объединениях. А ведь изобретатели электробуров (ЭБУ) гарантировали, что по сравнению с роторным и турбинным бурением их использование снизит себестоимость метра проходки на 10-15%, повысит скорость бурения на 16-18%. 

        Вопрос был поставлен ребром: или прекратить эксплуатацию ЭБУ, или модернизировать электробур. После разговора с управляющим «Первомайбурнефть» Стенин предметно изучил установку,  несколько ночей просидел над чертежами и расчетами, и решение нашлось. В цехе по чертежам Стенина сделали новый шпиндель для вала, что усилило конструкцию, долото больше «не отваливалось» от электробура. 

       Последовали три года безаварийной работы, а затем Иван Васильевич поехал на совещание по модернизации  электробуров с участием представителей нефтедобывающих объединений страны, науки и Миннефтепрома. Оно проходило на  Харьковском электромеханическом заводе, который был и разработчиком,  и изготовителем  электробуров. Главный инженер завода с раздражением в адрес своих специалистов сказал тогда: «Двадцать лет работаем над ЭБУ, и все эти годы одна авария следует за другой. А пришел какой-то пастух, изменил чуть конструкцию, и вот результат: куйбышевские нефтяники три года работают без аварий».

        «Да хоть бы горшком назвал, только в печь не сажал, - говорит Стенин. – А то, что за двадцать лет конструкторское бюро завода, институты ничего не придумали... Ну что ж. Вообще-то, как говорил Ходжа Насреддин, за двадцать лет и ишака читать научу». 

        Электробуры в Отрадном не  прижились, но они и поныне используются буровиками других регионов. А если подумать, сколько же денег сэкономил Стенин для страны? Если посчитать, то сумма получится нешуточная. Так кто  он, наш Иван Васильевич? Он и пастух, способный на электричке перевезти буренку, и изобретатель Кулибин, за пояс заткнувший ученые головы.